У истоков Кузбасса, исторические личности Кемерово

…А ДО ЭТОГО БЫЛ КОПИКУЗ
Иосиф Иосифович Федорович (1875-1937)
 
Речь пойдет о директоре-распорядителье ( 1913-1917), председателе правления (1918-1920) акционерного общества "Кузнецкие каменноугольные копи" ("Копикуз").
Прежде, чем начать рассказ об этом выдающемся организаторе угольной промышленности, скажем об обстановке того период. Два столетия промышленность царской России развивалась преимущественно в европейской территории страны и ориентировалась в основном на рынки запада. Лишь к концу ХIХ века при определении экономической стратегии России власти стали, наконец, исходить из ее геополитического положения. И это усилило интерес к геологическому изучению и возможностям промышленного освоения восточных районов.
При этом угольная промышленность неминуемо должна была стать основным поставщиком топлива для развития транспорта – а тогда это железнодорожный и водный – но и стать базой для развития многих отраслей тяжелой индустрии. Возможности Кузбасса, как говорится, лежали на поверхности. Но его техническая база требовала не просто усиления, она требовала новых подходов.
Царский кабинет, основной владелец земель, на которых размещались залежи угля, не баловал их вниманием. Кабинетские копи в центре угольного бассейна работали на удовлетворение невеликого окрестного рынка, а частное предпринимательство царской семьей было разрешено здесь лишь в 1890- е годы. Но и тогда сопровождалось целым списком ограничений. Не каждый мог получить разрешение начать производство на территории Алтайского горного округа, размеры земельных отводов также жестко регламентировались. В 1890-1891 года было выдано лишь 15 свидетельств на ведение разведки, и не всем потом были даны отводы.
Но вы связи с прокладкой Сибирской железной дороги, угольные перспективы не могли не воодушевить многих предпринимателей. Многие поспешили сделать заявки на отвод земель вдоль рельсового пути за пределами царских владений. Но, как нередко бывает, многи е из получивших разрешение , от них потом отказались: надо было строить подъездные пути к Транссибу, а это очень дорого. Были и другие причины, к примеру, Южно-Уральское металлургическое общество отказалось после химанализа углей – коксующихся там не нашли…
По-иному повели себя другие, в частности, петербургский адвокат Л.А.Михельсон. Он, наоборот, даже скупил паи своих компаньонов. Так зародились его разработки в районе Судженки. Рядом с дорогой, прямо на дороге!
Кабинет сдавать месторождения на своих территориях мелкими отводами не желал. Надеялся на интерес крупных капиталистов. Наконец, в Петербурге начала зарождаться некая концессия на кабинетские земли, и право на ее получение оспаривали два высоких сановника – Урбанович и Трепов, из которых вскоре остался лишь Трепов. С помощью двора, он добился монопольных прав на разработку угля в Округе, на строительство ветки от Транссиба (Юрга) до Кольчугина.
Акт Кабинета подписал лично Николай II, это показалось хорошей гарантией для зарубежных финансистов, и представители крупнейших парижских банков подписали в Перебурге Алтайско-Сибирский консорциум для создания акционерного общества Кузнецких каменноугольных копей – Копикуза. К консорциуму примкнули два русских банка, Копикуз получил монопольное право на разведку и строительство шахт на площади 176 000 квадратных километров – вдвое больше нынешней Кемеровской области. Месторождения отводились Копикузу на 60 лет, до 1972 года.
На территории Кузбасса Копикузу отводились Кемеровский, Кольчугинский, Прокопьевский, Киселевский, Тельбесский рудники; Абашевские, Крапивинские, Анжерские копи и Гурьевский металлургический завод. Правление Копикуза располагалось в Петрограде, главная контора - в Томске. Дополнительный офис акционерного общества находился в городе Омске, здание в стиле «модерн» сохранилось до сих пор и является памятником архитектуры.
А какими были обязательства Копикуза перед Кабинетом? «…за каждый пуд добытого и извлеченного на поверхность угля учредители общества обязаны уплачивать Кабинету по полкопейки».
В январе 1913 в Петербурге состоялось учредительное собрание акционерного общества. 51,2% акционерного капитала были собственностью Русско-Азитаского и Коммерческого банков, 48,8% принадлежали группе французских банков. Правление Копикуза состояло только из представителей российских финансовых кругов. Председателем был избран В.Ф.Трепов, управляющим (директором-распорядителем) назначен горный инженер И.И.Федорович.
Именно этому человеку предстояло создать первооснову будущего промышленного района с шахтами, коксохимическим заводом, металлургическим заводом, сетью железных дорог, - так все задумывалось...
Что касается личности Иосифа Иосифовича Федоровича, то документов о нем осталось мало, и это объясняется очень просто: он был репрессирован. Тем не менее, исследователям по крохам удалось разыскать кое-что из биографии этого крупнейшего организатора горного дела.
Он родился 5 июля 1875 года в Верхнеднепровском уезде Екатеринославской губернии, в семье потомственного морского офицера, адмирала Черноморского флота. Отец воспитывал из него такого же моряка, но юноша, после Николаевского реального училища уехал в столицу и поступил в Горный институт. Откуда это у молодого человека, никогда даже не встречавшегося с представителем этой профессии? Хотя кто знает? Может привлекло славное прошлое старейшего в России высшего учебного заведения? К слову, из его аудиторий вышли многие великие специалисты, славные сыны России - И. М. Губкин, А. П. Карпинский, Н. С. Курнаков, В. А. Обручев, А. А. Скочинский, А. М. Терпигорев. Авторитетнейшие имена в горной науке!
Отец гневался, и делал все, пытаясь образумить сына, но… В 1900 году Иосиф Иосифович окончил институт и стал горным инженером с правом производить строительные и горные работы. Как вспоминали потом однокашники, тот выпуск 1900 года оказался «директорским». Почти все его выпускники вышли в крупные специалисты, стали директорами банков, компаний, предприятий.
Хорошие исследования биографии провела сотрудница музея Красная Горка З.М.Волкова, другие исследователи. Из их находок явствует, что до приезда в Кузбасс, И.Федорович успел потрудиться в Донбассе. И, судя по всему, немало в том преуспел, иначе, кто бы его пригласил на столь ответственное место!
Осип Осипович, как его звали на Украине, начал свою карьеру заведующим захудалой спасательной станцией в Донбассе, отклонив несколько выгодных предложений. По убеждениям он был социалистом и не хотел посвящать свою жизнь только увеличе¬нию прибыли хозяев шахт. Он хотел служить не владельцу, а делу, и этим делом для него стало спасение шахтеров. В 1904 году произошел подземный пожар на шахте «Иван». «Никто не решался войти в мертвое газовое море. Федорович долго рассматривал план шахты и сказал, что можно ходить внизу без опасности для жизни. Никто не поверил, и тогда Федорович пошел один. Он пробирался по штрекам и вентиляционным ходам, дым доходил до груди, ноги спотыкались о бревна и трупы. На восстающей выработке Федорович нашел живых, забаррикадировавшихся брезентовым парусом от дыма. Он вывел их на-гора. Его китель почернел, лицо было белым. Он никогда не рассказывал о часе, проведенном над тяжелыми волнами удушливого дыма. Лишь однажды, чтобы отделаться от вопросов, сказал: «Здесь не было отваги, только аналитический расчет. Я руководствовался теорией движения легкой жидкости и тяжелой». За этот поступок он был награжден золотой медалью «За спасение погибающих».
В 1907 году Федорович получил предложение возглавить Центральную спасательную станцию Донбасса. Он начал с того, что ввел там воинскую дисциплину, ввел форму, бесконечными занятиями и «тревогами» вымуштровал личный состав, его бойцы реагировали на сигнал беды быстрей и лучше городских пожарных. Но этого было мало. Федор Федорович со студенческих лет знал, что без технического оснащения вся эта выучка мало чего стоит. Выпрашивает командировку, и Совет Съезда горнопромышленников юга России направил его в Европу, ознакомиться с проблемой в технически развитых странах, как там организовано спасательное дело на горнодобывающих предприятиях. Поездка не оказалась пустой, он отобрал все самое лучшее и в методике, и в оснащении, убедил владельцев предприятий не пожалеть денег, и обеспечил свое хозяйство техническими средствами по образцу лучших европей¬ских и американских станций. А выучки его ребята не потеряли: двадцать се¬кунд требовалось спасателям, чтобы после сигнала выкатить специально оборудованный поезд на один из шести путей, которые расхо¬дились в разные концы Донбасса.
В 1909 году Осип Осипович женился на красавице Елене Баньолесси, и в том же году стал управляющим Берестово-Богодуховского рудника, разрушенного пожаром. Всего года хватило ему, чтобы восстановить рудник и вновь сделать его прибыльным.
Эпидемия холеры свирепствовала в Донбассе. Из-за нехватки рабочих рук повсюду на окрестных рудниках сокращалась добыча, и только на Берестовском паники и бегства с рудника не было, работы шли в обычном ритме.
Вот такому директору поручили акционеры новое дело в Кузбассе.
Свою практическую деятельность Копикуз начал с организации геологической разведки, с поиска новых месторождений, а директор – с создания структуры руководства, материальной базы, технического обеспечения.
Как и всякий толковый руководитель, Федорович понимал, что поднять такое большое дело без специалистов и квалифицированных рабочих невозможно. И он осваивает науку убеждать: акционеров он убеждает не скупиться на заработную плату специалистам, а специалистов соблазняет размахом и возможностями самостоятельной работы в новых краях. В Сибири!
И поверили. Бросив все, к нему приезжает М. К. Курако - ведущий доменщик Донбасса, которому на прежнем месте было что терять. Разведку руды поручил Павлу Петровичу Гудкову, молодому профессору Томского технологического института, одному из самых даровитых сибирских геологов. Техническим директором, бессменным заместителем и помощником был барон Сергей Кондратович Фитингоф, выпускник того же Петербургского горного института. Кемеровский рудник возглавил горный инженер Владимир Николаевич Великорецкий. Главным инженером на строительстве Кемеровского коксохимического завода стал Иван Иванович Лоханский - молодой химик. Через годы он разработает систему первых отечественных коксовых печей, и построит их в 1934 году в Кемерове.
По просьбе Федоровича на строящийся коксохим «переманили» едва ли не самого опытного в Донбассе (а где же еще!) мастера строительства доменных и коксовых печей Андрея Ефимовича Ломаченко.
А для генерального, базового, серьезного геологического исследования Кузбасса Федорович пригласил своего учителя - профессора Санкт-Петербургского горного института Леонида Ивановича Лутугина. Свыше 15 лет Лутугин руководил геологическими работами в Донецком бассейне. За геологическую карту Донбасса, представленную в 1911 году на Всемирной выставке в Турине, он был награжден золотой медалью.
Копикузу необходимо было среди отведенных ему 16 миллионов десятин тайги, болот и пустошей выявить угольные поля, пригодные для промышленной эксплуатации и определить места для закладки шахт. «-Дикое место, Леонид Иванович. Анализы исключительные - уголь без золы, без серы. Где пласты, сколько их - не знает ни одна собака. Двинем, Леонид Иванович, на новые места. Дадим Уралу кокс. Понимаете, что это значит - дать Уралу кокс?». Указать места закладки шахт, чем Лутугин прославился в Донбассе!
В 1914 году Лутугин с командой из 14 молодых геологов приехал в Кузбасс. Среди них были будущие профессора А.А.Гапеев, С.В.Кумпан, В.И.Яворский, А.А.Снятков. Директор Федорович, невзирая на затраты, обеспечил их всем необходимым для работы. На деньги акционерного общества в Петербурге для них была оборудована химическая лаборатория, куплена ценнейшая геологическая библиотека, куплены все необходимые приборы и инструменты. Каждому геологу от имени Копикуза было подарено бельгийское охотничье ружье.
Задачи перед геологами стояли большие. К тому же Лутугин превратил их в грандиозные. Остановимся на этом немного.
Большой ученый не собирался идти на поводу акционеров Копикуза и выдвинул программу более широкого геологического исследования бассейна. И чтоб результаты его можно было публиковать, а не оставить в монопольном владении Копикуза. Это было, конечно, посягательством на святое, на собственность, но правление пошло на уступки.
Для осмотра площади и установления связи между районами были образованы четыре поисково-геологические партии. Три из них изучали Кемеровский, Кольчугинский и Кузнецкий районы. На свою группу Лутугин взял руководство всеми работами и исследование связей между отдельными районами.
Кузнецкая группа вела исследования в районе Тельбеса и южной части Кузнецкого уезда. Кольчугинская – изучала район деревни Плотниково и далее до Бачатской копи. Кемеровская группа должна была установить границы бассейна и исследовать Кемеровский и Крапивинский района до Плотникова.
Исследованием выходов на берегах Томии определением границ бассейна занималась группа лутугина. Для составления пластовой карты нужна была карта бассейна, но существующие карты были не точны, Поэтому группа занялась еще и составлением 5-верстной физической карты Кузнецкого бассейна.
Лутугин и его ученики определили площадь бассейна около 20 000 квадратных километров. Запасы угля она оценила в 250 миллиардов тонн. Это достигало 52,7 % общих запасов Российской империи!
Обследовав 40 пластов суммарной мощностью в 100 с лишним метров, Лутугин выяснил схему залегания пластов: в основном группами по 4-5, иногда, как например, на Киселевском месторождении – до 30 пластов.
На Кемеровском руднике Л. Лутугин со своим помощником М. Горловым открыл два пласта, один из них носит название Горловский. Лутугинский пласт отрабатывают горняки Прокопьевска. В том же 1914 году на Кемеровском руднике заложена шахта "Центральная", а на левом берегу Томи построены стойловые печи для опытного коксования углей.
Геологи с нескрываемым удовольствием докладывали о своих открытиях Федоровичу. Результаты изысканий превзошли все ожидания. А.Гапеев писал в 1915 году: «Уже через год нам стало ясно, что перед нами не захудалый второстепенный бассейн, а одно из крупнейших в мире месторождений угля».
Этот вывод позднее, в 1929-м, повторит и сам И.Федорович в своей книге «Урало-Кузнецкая проблема». Но вернемся к геологам.
Группа Лутугина составила геологическую карту бассейна и ряд карт выходов по отдельным месторождениям. В июне 1915 Л.И.Лутугин работал в южной части бассейна. Он чувствовал себя нездоровым, участились приступы астмы, но ему приходилось много ездить. Однажды в селе Бурлаково он с сопровождающим В.Панкратовым выпили молока и оба заразились дизентерией. Панкратов поправился, а Лутугин, который и до этого страдал болезнью желудка, в ночь на 17 августа скончался. В цинковом гробу его тело было отправлено в Петербург. Там Л.И.Лутугин был похоронен на Литературных мостках Волкова кладбища. Похороны представляли собой настоящую демонстрацию, в которой участвовали десять тысяч человек.
Кончина не остановила работ. Остальные партии провели разведку Осинниковского, Ерунаковского, Кемеровского, Кольчугинского и других месторождений. Геологи школы Лутугина внесли неоценимый вклад в развитие Кузбасса.
Подбирая кадры специалистов, Федорович не забывал и о рабочих. На Кольчугинский рудник он привез из Донбасса 300 шахтеров. Причем отбирал их лично и знал каждого по имени. Для каждого купил дом, корову и свинью в кредит.
Чиновники увидели в этом… нецелевое использование землеотводов. Якобы Копикуз, в нарушение договора, готов извлекать прибыль из арендованных земель, передавая их рабочим под постройки. Федорович вел с окружным начальством подробную переписку. Объяснял, что необходимо обеспечить предприятия кадрами: «...мы полагаем, что наиболее трудной нашей задачей является вопрос привлечения рабочих к нашим предприятиям. На один лишь Кольчугинский рудник нам потребуется не менее 2000 человек. Значительную часть рабочих мы разместим в домах, сооружаемых нами, часть же предполагаем привлечь, при нашем кредите, к постройке собственных домов на небольших участках, отводимых нами в пределах отводов. Это будут наиболее желательные кадры горнорабочих специалистов, привязанных к предприятию... необходимо создать на местах добычи угля население, связанное с каменноугольным делом, достаточно опытное в этом деле, а не случайное, бродячее, обычно живущее в рудничных квартирах. Поэтому мы находим необходимым принять к тому меры, чтобы обеспечить копи достаточной рабочей силой и полагаем, что действуем как раз в интересах самого дела, так и не совершаем ничего противного договору...»
Еще большее возражение чиновников вызывало открытие Копикузом при рудниках торговых лавок и базаров. Федорович объяснял: «Не можем не отметить еще раз, что вопрос о снабжении рабочего населения жизненными продуктами в столь малонаселенных местах, является столь важным и сложным вопросом, при разрешении которого мы не считаем возможным, как это иногда делается, извлекать выгоды. Для того чтобы обеспечить жизненными продуктами наших рабочих и их семьи и чтобы иметь возможность регулировать и понижать сто¬имость предметов первой необходимости, мы предполагаем организовать Общество Потребителей, допустить торговцев продуктами, необходимыми для рабочих и устроить базарную площадь, куда в определенные дни крестьяне окрестных деревень будут поставлять эти же продукты».
В 1913 году Копикуз начал с небогатого хозяйства. Он владел Кемеровскими, Кольчугинскими копями и «хромым» Гурьевским металлургическим заводом, - этот заводик Алтайский горный округ собирался закрыть за нерентабельностью.
Реализация достигнутых Копикузом монопольных прав добычи угля на большей части бассейна требовала значительных капитальных вложений, реконструкции Кольчугинских и Кемеровских шахт, строительства новых шахт, прокладки железной дороги. И эти средства вкладывались. Но требовалось не только это, но и управленческие перемены. Их пришлось добиваться в разного рода кабинетах.
В предвоенные годы несколько изменились перспективы сбыта кузнецких углей. Могущественная монополия Продуголь, стремясь повысить цены, ограничивала добычу в Донбассе до таких пределов, что транспортники были поставлены на колени, на железных дорогах даже началось применение дров. На срочное совместное совещание съехались представители министерства путей сообщения, Продугля, фирмы Михельсона, Черемхова и Копикуза. На нем железнодорожники выразили готовность значительно снизить тарифы на провоз сибирских углей. И осенью 1913 года тариф на перевозку сибирских углей на европейскую территорию России был снижен. Он действовал до Самары и станции Батраки в Поволжье. Как писал «Журнал общества сибирских инженеров», это «…есть граница, дальше которой сибирский уголь не должен идти, чтобы не подрывать, как продукт более дешевый, рынка для дорогого донецкого угля».
Кузнецкий уголь пошел на заводы и железные дороги Урала, что повлекло оживленное развитие рудников. Дело пошло неслыханными до этого темпами, только за один 1913 год, в сравнении с предыдущим, добыча угля выросла на 44%. В августе 1913 на Кольчугинской копи была заложена шахта «Капитальная». В том же году была восстановлена и перекреплена заложенная еще Кабинетом «Николаевская». В марте 1914 была заложена «Вентиляционная». В первом полугодии того же года все шахты Кольчугина были оборудованы паровыми двигателями и подземной механизацией.
В 1913 начались подготовительные работы на Кемеровской копи. Были очищены Кемеровская и Волковская штольни, и в первом полугодии 1914 из них уже пошел уголь.
А в 1914 грянула мировая война. С началом войны спрос на кузнецкий уголь резко возрос. С 1913 по 1917 угледобыча в Сибири увеличилась с 1305,5 до 2616 тыс.т – то есть, вдвое. Углепромышленники не дремали, использовали конъюнктуру, взвинчивали цены. Судженские копи Михельсона с 1914 по 1916 повысили добычу с 271 до 558 тыс.т и дали соответственно 44 и 48% всего угля бассейна. Чистая прибыль самого Михельсона выросла в три с лишним раза – с 419,9 тыс рублей в 1914 до 1миллиона 395,6 тыс рублей в 1915 году.
В Копикузе в 1915 начались строительные работы на площадке будущего коксобензольного завода. Федорович ускорил строительство ветки до Кемеровского и Кольчугинского рудников. В сентябре 1915 по ней открывается движение, и вопрос вывозки угля с шахт на Транссиб был снят.
Но рост добычи замедлился: сказалось начавшееся в связи с войной сокращение поступлений механизмов. Они были заказаны в основном на германских фирмах, а с Германией уже вовсю шла затяжная и кровопролитная война. В этих условиях Федорович был вынужден ввести жесткий режим содержания работоспособности механизмов, продления срока их службы. Была усилена ремонтная служба, введена материальная заинтересованность за безаварийную работу. Но, так или иначе, но отремонтированное оборудование, - не новое оборудование, и в 1915 году в Кольчугине добыча угля -19,5 тыс.т - уступала запланированным объемам в 8 раз.
В 1916 в Кольчугине была заложена шахта «Журинка» и закончена укладка подъездных путей к «Николаевской» и «Капитальной», и добыча за год по руднику увеличилась в 6 раз, а за период 1914-1916 выросла в 19,1 раза – с 6,6 до 126,1 тыс. т. И в этом же году состоялось веховое событие: состоялась первая плавка металла в вагранке Гурьевского завода на кусковом угле Волковского пласта.
Директор Копикуза держал под жестким контролем социальную сторону развития. Широко строилось жилье для горного надзора, учителей, фельдшеров, казармы для рабочих, бараки для военнопленных. Военнопленные в 1916 году превысили половину всех рабочих: рабочих насчитывалось 2432, из них пленных -1262. Но при всем при том, условия труда на предприятиях были очень тяжелыми. Несмотря на строительство, катастрофически не хватало жилья, шахтеры размещались в перенаселенных бараках, семейные уголки отделялись занавеской, без воды, в вопиющей антисанитарии.
Не меньше внимания И.И.Федорович уделял Кемеровскому руднику. В 1914 там была восстановлена Владимирская штольня, в мае 1916 заложена шахта «Центральная» и вслед за ней, на юге от нее шахта «Крохалевская», потом названная «Южной». За 1914 -1916 добыча угля на руднике возросла в 1,7 раза – с 42,6 тыс.т до 73,7 тысячи. Наибольший объем добычи на копях принадлежал Копикузу, был достигнут в 1917 году 285,4 тыс. т.
В 1919 году Копикуз добывал уголь уже на 6 капитально оборудованных рудниках, 2 копях, попутный уголь давали и 4 разведочные партии. Было проведено геологическое исследование Кузбасса, построена Кольчугинская железная дорога с веткой на Кемерово, она соединила рудники с Транссибирской магистралью. Был заложен Тельбесский железный рудник – фундамент будущего металлургического завода, подготовка к строительству которого шла полным ходом. В Кемерове достраивались коксовые печи и химический завод.
И однажды в кабинет Федоровича, где он беседовал с Курако, прибыли делегаты из Кемерова. «Кемеровцы привезли новости - испытание осиновских углей прошло спокойно в назначенный срок. Приезжие развернули упакованные в бумагу конусообразные серебристые куски. Кокс был превосходен. При ударе друг о друга куски издавали металлический звук. - Прекрасно, - говорит Федорович. - Могу вас поздравить, Михаил Константинович. Вы будете иметь уголь для коксовых печей в трех километрах от завода». Имелось в виду, что по первоначальным планам металлургический завод должен был строиться в районе нынешних Осинников. Это в конце 1920-х он был перенесен на Горбунихинскую площадку недалеко от Кузнецка, на нынешнее место.
Но при всем при том, условия труда на предприятиях были очень тяжелыми. Несмотря на строительство, катастрофически не хватало жилья, шахтеры жили в скученных перенаселенных бараках, семейные уголки отделялись занавеской, помещения были без воды и канализации. Уровень заболеваний был угрожающим.
Поэтому с первых же дней Февральской революции 1917 года сложилась крайне сложная обстановка не только в привычном понимании противоречий между трудом и капиталом. Возникла еще одна проблема.
Все права, переданные ему царским Кабинетом, были оспорены углепромышленниками. Они потре¬бовали отмены копикузовской концессии и учреждения на этих территориях такой же частной собственности, как и в Донбассе. Планы Копикуза оказались под угрозой. Кто бы смог помочь? После Февральской революции придворные связи В.Ф. Трепова свелись к нулю, хотя брат его одно время был даже председателем Совета министров! Но Федорович с удовльствием узнал, что во Временном правительстве оказались его сокурсники по институту. Товарищем (заместителем) министра торговли и промышленности стал П.И. Пальчинский, который одновременно являлся главноуполномоченным по снабжению металлом. А директором горного департамента оказался С.Ф. Малявкин. И Копикуз смог убедить Временное правительство взять конецессию под защиту. Удалось еще и снизить арендную плату за десятину земли под постройками со 100 до 40 рублей - более, чем вдвое! Федорович даже добился подписания договора с Временным правительством, и в нем были не только подтверждены все права Копикуза по прежнему договору, но и предоставлены дополнительные.
«Семнадцатый год - год потрясения и развала, по-прежнему давал повышение, добыча возросла на 46 %, - свидетельствовал современник. - Федорович не допустил забастовок: не дожидаясь требований, он сам повысил ставки и сократил рабочий день. Вся промышленность переживала депрессию, крупнейшие общества замирали, много предприятий национализировано, а Копикуз дышал легко и свободно в его, Федоровича, руках».
«Дышал легко» - сказано, конечно, здорово, но повседневность была другой. Шахтеры Кузбасса приняли активное участие в создании Советов рабочих старост (затем они преобразовались в Советы рабочих и солдатских депутатов). В Кольчугине Совет старост потребовал установления 8-часового рабочего дня, повышения зарплаты, отмены штрафов и т.д. И.И.Федорович незамедлительно пошел на введение 8-часового рабочего дня. Более того, был установлен рабочий контроль над производством. И этим дело не ограничилось. При Советах рабочих депутатов стали создаваться различные комиссии и другие органы для общественного контроля. При Кольчугинском Совете было совместно образовано Бюро труда для найма и увольнения рабочих и служащих. Начала действовать Контрольная комиссия, она входила с правом совещательного голоса в Техническое совещание при Управлении рудника.
На Кемеровском руднике была создана Техническая комиссия и Расценочная комиссия. И если, скажем, Михельсон негодовал по поводу рабочего контроля, то в Копикузе все было наоборот. Михельсон попытался даже вывести из строя все свои предприятия, но помешали шахтеры, отсюда и дальнейшее развитие событий. На Судженских копях уже 21апреля 1917 Совет рабочих и солдатских депутатов совместно с Союзом служащих принял резолюцию об отстранении администрации от управления, 9 человек отстранил, а управление возложил на Особый совет инженеров. Он подчинялся Совету рабочих и солдатских депутатов. А в августе шахтеры потребовали вообще перевести копи в руки государства.
Когда в декабре 1917 установилась советская власть, вопрос был поднят вновь. И вновь он был спровоцирован самим Михельсоном, он остановил ремонтные и строительные работы в момент, когда уголь был особенно нужен для поставок сибирского хлеба в голодающие губернии.
И 11 мая 1918 Совнарком РСФСР принял два декрета: о национализации Судженских копей и о выделении им 3 миллионов рублей на проведение работ. Анжерские копи были национализированы раньше, вместе с железными дорогами.
Возникал вопрос и о национализации Копикуза, но здесь дела шли по-иному. Дирекция организовала там работы с прицелом на перспективу.
Правление Копикуза в апреле 1917 года заключило договор с министерством торговли и промышленности, по которому обязалось с 1918 г. ежегодно наращивать добычу на 20 млн. пудов (0,3 млн т) в ответ на право разработки Ерунаковского месторождения. Нуждающаяся в сибирском угле новая власть не торопилась с национализацией Копикуза. Несмотря на заявление Кольчугинского Совета, что акционерное общество «ведет рудник к полному развалу», временное правительство выделило ему ссуду на 10 млн. 817 тыс. руб., правда «керенками».
Дирекция Копикуза тоже не оставалась безучастной к национализации. В начале 1918 Копикуз вел переговоры с представителями деловых кургов США о привлечении американского капитала в угольную промышленность и металлургии в Западной Сибири. При этом руководство общества потребовало от советского правительства гарантий в том, что Копикуз не будет национализирован. Иначе иностранный капитал не привлечь. Но правительство отказалось
На Первом Всероссийском съезде Советов народного хозяйство была создана комиссия для подготовки постановления о национальности Копикуза. Но, учитывая большое государственное значение Копикуза, ему для поддержания деятельности еще до начала национализации была выделена ссуда.
И отдельного постановления о национализации шахт Копикуза издано не было. Он мог подпасть под действие Декрета Совнаркома от 28 июня 1918 о национализации ряда важнейших отраслей, но Федорович две недели ходил по московским кабинетам, несколько раз встречался с председателем ВСНХ, доказывая, что ликвидация Копикуза приведет к срыву поставок угля. И добился, что коллегия ВСНХ решила повременить с национализацией Копикуза, и Обществу была даже выдана ссуда советского правительства в 10 млн. керенок.
Но когда Федорович возвращался с чемоданом советских денег, на территории Кузбасса уже хозяйничали белочехи. По решению главного штаба Антанты поднял мятеж чехословацкий корпус, и вся промышленность вышла из-под юрисдикции советского правительства.
Копикуз продолжал действовать и в годы гражданской войны. Федорович заключил договор на поставки угля с Сибирским правительством в Омске, и получил от него тоже аванс в 1,5 миллиона. И тоже керенками.устил их на развитие южных районов Кузбасса, где уже начал выдавать уголь Прокопьевский рудник, строился Киселевский рудник и шла подготовка к строительству металлургического завода.
Интересны такие сравнения. В целом по Кузбассу в первом, «советском», полугодии 1918-го добыча росла во всех рудниках, то после мятежа чехов этот процесс нарушился. И общий объем добычи по бассейну в сравнении с 1917 упал на 32%. Для этого были свои причины. Со свержением советской власти началось возвращение прежних владельцев, восстановлен 12-14-часовой рабочий день, увольнения рабочих активистов, - все это отрицательно сказывалось на составе и численности кадров. Многие шахтеры возвратились в деревни, другая часть, особенно после Анжеро-Судженской стачки в июне 1918 и мартовского восстания 1919 в Кольчугине, ушла в партизаны.
И в 1919 году добыча повысилась только на Кольчугинском и Прокопьевском рудниках Копикуза. Но и у него было множество тяжких проблем. Рушились экономические связи, срывались поставки оборудования. В Архангельске застряли прибывшие из Америки врубовые машины и подъемные лебедки, возникли затруднения с огнеупорным кирпичом для коксовых печей в Кемерове. Произошло восстание в Кольчугине - на одном из главных рудников.
Только И.И. Федорович - человек неимоверной энергии, мог даже в таких условиях обеспечивать работу предприятий.
Тем временем, круто менялась вся обстановка. 22 декабря 1919 года Щегловск был занят частями 35 дивизии 5 Красной армии, к этому времени шахты Кемеровского рудника были затоплены водой. В истории угольной промышленности Кузбасса начался новый период. Многое стало меняться
Друг его, М.К. Курако, вступил в ряды большевистской партии и был назначен председателем уездного Совнархоза, но поработать ему не было суждено. Уже 5 февраля 1920 великий доменщик умер от сыпного тифа и был похоронен на Туштулепской площадке, где планировалось построить проектируемый им металлургический завод.
19 февраля вышло постановление № 621 Урало-Сибирской комиссии ВСНХ Российской Федерации. Все угольные предприятия Западной Сибири со всем имуществом и капиталами, где бы они ни находились и в чем бы ни состояли, переходили в собственность государства и передавались в подчинение Правлению угольных копей Западной Сибири -Сибуглю, который располагался в губернском центре – Томске.
И.И. Федорович, а также зав Кемеровским рудником В.Н. Великорецкий и член временного совета правления М.С. Подтягин уже с 15 декабря 1919 состояли на службе в Сибугле. Великорецкий стал заведующим горными работами и замом заведующего Горнотехническим отделом, Подтягин - помощником заведующего статбюро Горнотехнического комитета.
А председатель временного правления Копикуза (он к тому времени исполнял еще и эту обязанность) Иосиф Иосифович Федорович стал заведующим Горнотехническим отделом. 22 апреля 1920 коллегия Главного угольного комитета возложила на него ответственность за состояние горного производства в Кузнецком бассейне.
Он не мог бросить прежнюю свою идею Урало-Кузнецкого маятника, (Уралу – кузнецкий уголь, Кузнецкому бассейну – уральскую руду). Идею одобрил Председатель Совнаркома В.И. Ленин. Для советского правительства это был выход, поскольку по условиям Брестского мира вся индустрия Юга вместе с Донбассом отошла Германии. Надо было создавать новую индустрию, и Урало-Кузнецк должен был стать ее воплощением.
Федорович сразу же послал всю наличность, теплую одежду, насосы и прочее оборудование южнокузбасской группе рудников и на стройку будущего завод. Но в тот момент было не до перспективных задумок, надо было перебросить сибирский хлеб в центральную Россию, то есть, дать топливо паровозам Транссиба. И все средства пошли по новому адресу - на Анжерские и Судженские копи.
Сибуголь разместили в здании Копикуза (а где же еще!). И.И.Федорович получил свой же кабинет и продолжил работу. По результатам лутугинцев было известно, что главные угольные запасы сосредоточены в южной части Кузбасса. Туда Федорович, будучи еще директором-распорядителем Копикуза, направлял и деньги и материальные ресурсы. То же он начал делать и в Сибугле, вопреки указаниям руководства обращать главное внимание на Анжеро-Судженский район. Знал, что перевод Транссиба на нормальный график – дело не великое, временное. Паровозам много угля не надо, надо смотреть в будущее. И он рассматривал Анжерк и Судженку как второстепенный район.
Почему? На это вопрос отвечал просто:
-Потому что там бедные, грязные, тощие пласты. Там нет коксующихся углей. Анжерка не дает перспектив Кузбассу. Единственная коммерчески правильная стратегия - гнать все, что можно, в Прокопьевск, в Осиновку, в южную часть Кузбасса. В Прокопьевске чудесные угли выходят на поверхность. Можно снять 2-3 м покрова и обнажить пласты, ввести экскаваторы в семнадцатиметровую угольную толщу и прямо в вагоны подавать оттуда уголь. Через год-другой подойдет железная дорога, там будет золотое дно России. Разве можно равнять Анжерку с Прокопьевском?.
В Сибугле Иосиф Иосифович проработал недолго - с января по июль 1920. Первый вызов на работу в столицу ему пришел в марте, и несколько месяцев шла телеграфная борьба за Федоровича между Сибуглем, Уралбюро и Москвой. Предсибугля Чугурин Председателю ВСНХ Рыкову: «Согласно Вашему приказу Федоровича откомандировываем. Равноценного заместителя ему на месте нет....», «Прошу отменить отзыв Федоровича, заменить его очень трудно, в настоящее время отзыв, безусловно, отразится на работе...» Наконец, поступил категорический приказ Рыкова, и 23 июля1920 Федоровичу был выдан мандат: «Предъявитель сего Управляющий Горно-Техническим отделом Правления уголь¬ных копей Центральной Сибири - горный инженер Иосиф Иосифович Федорович командируется по вызову Председателя ВСНХ Рыкова в Москву на постоянную службу в Главном Угольном Комитете. Правление Сибугля просит всех военных и гражданских властей оказывать Федоровичу полное содействие в пути следования».
Продав Сибуглю свое имущество - лошадей, двухколесник на резиновых шинах, сани американские, два английских седла и одно казачье, дамский велосипед, Федорович с женой Еленой Николаевной выехали в Москву.
В Москве Федорович выступал одним из самых яростных противников созданию иностранной Автономной Индустриальной Колонии «Кузбасс», которой предполагалось передать предприятия бывшего Копикуза. Он считал, что нищие русские и иностранные пролетарии не смогут осуществить те грандиозные планы развития Кузбасса, которые он вынашивал. Для этого нужны большие капиталы, а затею с АИК он считал несерьезной.
И однажды на заседании комиссии Совета Труда и Обороны он, члена коллегии Госплана, встал против директора АИК «Кузбасс» Себальда Рутгерса.
- Я понимаю сложность своего положения, - говорит Федорович. - Все знают, что я был служащим прежних владельцев ке¬меровских шахт, но честность требует, чтобы я откровенно высказал свое мнение. При трудном хозяйственном положении страны нам может помочь только иностранный капитал. Сдача Кемеровских рудников иностранной концессии - единственное, что, по моему убеждению, может быть выгодно для хозяйства нашей Родины».
Рутгерс парировал:
-Я считаю, что независимость предприятия от иностранного капитала имеет решающее экономическое и политическое значение.
Федорович не дал Рутгерсу отчеты Копикузу о поисках рудных месторождений. Не получив эти документы, Рутгерс дал задание главе американского представительства АИК найти П. П. Гудкова, проводившего эти изыскания. Гудкова нашли в США, и он согласился сотрудничать с АИК, но без выезда в СССР.
Отрицательные отзывы о деятельности АИК Федорович адресовал в Госплан, ВСНХ, Сибревком и другие ведомства. Не хотел отдавать сделанное своими руками в руки чужие. Боролся…
Чем еще была наполнена его работа в Главугле? Он стал, пожалуй, первым сторонником и проводником проектов создания новой металлургической базы страны. В 1924 г. в сборнике "Кузбасс" он описал пути развития Кузбасса как угольно-металлургического комбината, охарактеризовал его базу угля и железных руд. Отметил Гурьевский завод в качестве вспомогательного предприятия и первичной металлургической ячейки. Рассмотрел создание крупного завода, путей сообщения и проект Урало-Кузбасского комплекса.
Через два года И.И. Федорович уже занимался уже сугубо практическими проблемами: подсчитал запасы угля и железной руды, рассмотрел их качество, условия залегания и разработки, наличие в бассейне вспомогательных материалов - глин, известняков, марганца. Все, вплоть до дорог и площадок для будущего металлургического завода.
Строительство коксохимического завода в Кемерове было завершено уже после гражданской войны. Первая батарея печей была закончена Кузбасстрестом в 1922, но была передана Автономной индустриальной колонии "Кузбасс" и заработала в середине 1924 г. Вторая батарея, несколько измененной конструкции, была закончена в декабре 1925 г.
Идея строительства металлургического завода была реализована уже советской властью. Кузнецкий комбинат поднялся на Горбунихинской площадке, а руководили им ученики М.К. Курако во главе с И.П. Бардиным.
…Эпоха массовых и весьма доблестных побед над «врагами народа» была бы, наверное, не полной без «побед» над такими личностями, как Иосиф Иосифович Федорович. В первый раз он был арестован в 1928, на волне «шахтинского дела» когда начались аресты специалистов на предприятиях в первую очередь, в угольной промышленности. Приговор коллегии ОГПУ: 10 лет. В 1932 году срок был заменен ссылкой в Караганду, где он работал районным инженером в «Шахтстрое» треста «Карагандауголь».
В 1933 году в ссылку к нему приезжал писатель Александр Бек. Тот самый, что начал писательскую карьеру в основанной по предложению М.Горького редакции «Истории фабрик и заводов». Он создал немало повестей на темы дня, к примеру, его «Волоколамское шоссе» мы обязаны были прочесть в школе. Но задолго до нее, в 1934 году, по впечатлениям поездки на Кузнецкстрой, он издал свою первую повесть «Курако», а потом, в пятидесятые вышли «Доменщики», «Новый профиль» и книга «Новое назначение» - о наркоме черной металлургии Тевосяне.
Но мы о «Курако» (первоначально книга называлась «Копикуз»). Исследователи считают, что один из изображенных героев по фамилии Кратов – это и есть Иосиф Иосифович Федорович. Он был выписан наравне с металлургом Михаилом Константиновичем Курако, но, поскольку сам герой «сидит» (он в это время отбывал ссылку) автору пришлось его спрятать под псевдоним.
По этой причине исследователи, в частности, З. Волкова, вынуждены брать факты биографии Федоровича из этой повести. Потому что автор определял жанр, в котором работал, как документальную прозу и во время работы над повестью встречался с участниками описываемых им событий, использовал стенограммы бесед с ними, что придает особую достоверность его произведению. Только он, встречавшийся с Федоровичем в 1933 году, получил из первых рук информацию не только о его работе, но и о жизни. Иначе сделать это было бы невозможно, репрессированный обычно лишался всего, часто даже документальной памяти о нем не оставалось, оставалась только фамилия. Но в данном случае перед нами человек такой величины, что он попал в поле зрения столичного писателя, который создавал добротные произведения. Спасибо ему за биографию нашего героя И.И.Федровича.
Во второй раз Федорович был осужден 20 января 1937 году. Его обвиняли в участии в «контрреволюционной террористической диверсионной организации, проводившей вредительскую работу, направленную на сдерживание темпов развития Карагандинского угольного бассейна». По приговору выездной сессии Военной Коллегии Верховного Суда СССР он был осужден по статье 58 к высшей мере наказания - расстрелу. 13 октября 1937 года приговор был приведен в исполнение.
В 1957 году Федорович был реабилитирован посмертно за отсутствием состава преступления.
В справке, присланной в Областной краеведческий музей из Караганды, есть одна потрясающая подробность: «Федорович вину не признал». Редко у кого из обвиняемых в то время была такая запись в деле, большинство людей под пытками оговаривали не только себя, но и всех, на кого указывал следователь. Эта деталь - еще одно подтверждение, что перед нами носитель высочайшего духа.
Виктор Кладчихин